Наузы в старину

В старину верили, что некоторые из ратных людей умели так "завязывать" чужое оружие, что их не брали ни сабли, ни стрелы, ни пули. Такое мнение имели современники о Стеньке Разине. Увидевши первый цвет на огурцах, тыквах, арбузах или дынях, хозяйка перевязывает огудину красной ниткой из пояса и произносит: "Як густо сей пояс вязався, щоб так и мои огурочкы густо вязались у пупянкы в огудини". Здесь высказывается желание, чтобы не было пустоцвету; цвет, зарождающий плод, называется завязью, и на этом слове создался самый заговор и сопровождающий его обряд. Того, кто сажал в печь свадебный каравай, подвязывают утиральником и сажают на покутье, чтоб каравай не разошелся, не расплылся. Чтобы ребенок стал скорее ходить, для этого на Руси разрезывают ножом промеж его ног те невидимые путы, которые задерживают его ход. Подобных поверий и обрядов много обращается в среде поселян. Относительно болезней и вообще всякого зловредного влияния нечистой силы речение связывать стало употребляться:
Во-первых, в значении заповедного слова, связывающего мучительных демонов и тем самым подчиняющего их воле заклинателя. Апокрифическое слово о кресте честне (по болгарской рукописи) заставляет Соломона заклинать демонов принести ему третье древо этой формулой: "Заве(я)зую вас аз печатаю господнею". Припомним, что печать в старину привешивалась на завязанном шнуре. Той же формулой действует заговор и против злых колдунов и ведьм: "Завяжи, Господи, колдуну и колдунье, ведуну и ведунье и упирцу (уста и язык) — на раба божия (имярек) зла не мыслите". Завязать получило в устах народа смысл "воспрепятствовать, не допустить": "Мини як завязано" (малорос.) — "Мне ничто не удается. Заговорные слова, означавшие победу заклинателя над нечистыми духами болезней и смерти, опутывание их, словно пленников, цепями и узами (по необходимому закону древнейшего развития, когда все воплощалось в наглядный обряд), вызвали действительное завязывание узлов; узлы эти завязывались на теле больного, так как, по древнему воззрению, демон болезни вселялся в самого человека. До сих пор еще наузы нередко состоят из простой нитки или бечевки с узлами; так, от лихорадки носят на руках и ногах повязки из красной шерсти или тесьмы; девять ниток такой шерсти, навязанные на шею ребенка, предохраняют его от скарлатины — краснухи; от глистов употребляют то же навязыванье пряжи на детей. Красный цвет нити указывает в ней символическое представление молнии, прогоняющей всякую демонскую силу. В Тверской губернии, для охраны стада от зверей, вешают на шею передовой коровы сумку с каким-то снадобьем; сумка эта называется вязло, и значение чары состоит в том, что она связывает пасть дикого зверя. При весеннем выгоне лошадей в поле, крестьяне берут висячий замок и, то запирая его, то отмыкая, обходят трижды кругом стада и причитывают: "Замыкаю я сим булатным замком серым волкам уста от моего табуна". За третьим обходом запирают замок окончательно и кладут его в воротах, через которые выгоняют лошадей; после того подымают замок и прячут где-нибудь, оставляя замкнутым до поздней осени, пока табун гуляет в поле. Крепкое слово заговора, словно ключом, замыкает уста волков.
Подобным образом болгары думают сберечь свои стада суеверным обрядом, основанным на выражении зашить волчьи уши, очи и уста. Вечером баба берет иголку с ниткой и начинает зашивать полу своей одежды, а какой-нибудь мальчик ее спрашивает: "Что шиеш, бабо?" "Зашивам, сынко, на влъцы-те уши-те, да не чуят овце-те, козы-те, свине-те и теленца-та". Мальчик повторяет свой вопрос и получает ответ: "Зашивам, сынко, на влъцы-те очи-те, да не видят овце-те" и т. д. В третий раз баба говорит: "Зашивам на влъцы-те уста-те, да не едят овец, коз, свиней и телят".
Во-вторых, науза рассматривалась как крепкий запор, налагаемый на человека с целью преградить (= замкнуть, завязать) доступ к его телу. Нить, или бечева с наглухо затянутыми узлами, или, еще лучше, сеть (потому что нигде нет столько узлов, как на ней) почитаются охранительными средствами против нечистой силы, колдунов и ведьм. Чтобы поймать ведьму, нужно спрятаться под осиновую борону и ловить ее уздой; под бороной она не может повредить человеку, так как верхняя часть бороны делается из свитых (сплетенных) вместе лоз. В некоторых местах, наряжая невесту к венцу, накидывают на нее бредень (рыболовную сеть) или, навязав на длинной нитке как можно более узелков, подвязывают ею невесту; делается это с намерением противодействовать порче. Точно так же и жених и самые поезжане опоясываются сеткой или вязаным поясом — в том убеждении, что колдун ничего злого не в силах сделать до тех пор, пока не распутает бесчисленных узлов сети или пока не удастся ему снять с человека его пояс. Некоторые крестьяне думают, что ходить без пояса грешно.
В-третьих, с наузой соединялось понятие целебного средства, связующего и скрепляющего разбитые члены больного. Если разобьется рука, т. е. заболит связка ручной кисти, то на Руси принято обвязывать ее красной пряжей. Такое симпатическое лечение известно и у немцев. Кроме того, на Vogelsberg от лома в костях носят железные кольца, выкованные из такого гвоздя или крюка, на котором кто-нибудь повесился. Чтобы избавиться от головной боли, немцы обвязывают виски веревкой, на которой был повешен преступник; во Франции же такую веревку носят для отвращения зубной боли: эта повязка должна закрепить и череп, и зубы. В случае вывиха или перелома и у нас, и в Германии поселяне отыскивают дерево, которое, разделившись на две ветви, потом снова срослось в один ствол, и в образовавшееся от того отверстие протаскивают больных детей; иногда нарочно раскалывают молодое зеленое дерево (преимущественно дуб) надвое, протаскивают больного сквозь расщепленные половины и потом связывают их веревкой: пусть так же срастется поломанная кость, как срастается связанное дерево. Наконец, есть еще обычай, в силу которого снимают с больного пояс и бросают на дороге; кто его подымет и наденет на себя, тот и заболеет, т. е. к тому болезнь и привяжется, а хворый выздоровеет.

А. Афанасьев. Мифы, поверья и суеверия славян. 1869

Науз (узел, навязка, пета) — в славянском язычестве оберег в виде узла, завязанного определенным образом. В Древней Руси были одним из обычных способов колдовства. С распространением христианства началось употребление в наузах ладана (который получил особенно важное значение, потому что возжигается в храмах) и все подобные обереги стали называться "ладанками" — даже если и не содержали собственно ладана. Употребление науза в качестве предохранительного талисмана против сглаза, порчи и влияния демонов связано с убеждением, что оно "привязывает", как бы прикрепляет к носителю оберега здоровье и благополучие. Подобными же наузами привязывали к новорожденным младенцам "дары счастья". В древности повязка-науз могла означать также прохождение инициации подростками и их новый социальный статус. "Наузом" называли также конское украшение — одну или несколько кистей, повешенных на шнуре или цепочке под шею лошади. Оно делалось из шелка, прядёного серебра и золота, с "ворворками" — шелковыми, золотыми, жемчужными. В старину в этих наузах хранились обереги. Старинный проповедник, исчисляя мытарства, по которым шествует грешная душа по смерти, говорит: "13-е мытарство — волхование, повторы, наузы". Софийская летопись под 1044 годом рассказывает о Всеславе: "Матери бо родивши его, бе ему на главе знамя язвено — яма на его; рекоша волсви матери его: се язвено, навяжи нань, да носить е (наузу) до живота своего на себе". По свидетельству Святославова Изборника: "Проклят бо имей надежд" на человека: егда бо ти детищь болить, то ты чародеиць иштеши и облишьная писания на выя детьм налагавши". В вопросах Кирика, обращенных к новгородскому епископу Нифонту, упоминается о женах, которые приносили больных детей к волхвам, "а не к попови на молитву". В "Слове о злых дусех", приписанном св. Кириллу, читаем: "А мы суще истинные християне прельщены есмы скверными бабами… оны прокляты, и скверны, и злокозньны (бабы) наузы (наузами) много верные прельщают: начнеть на дети наузы класти, смеривати, плююще на земьлю, рекше — беса проклинаеть, а она его боле призываеть творится, дети врачующе", и несколько ниже: "А мы ныня хота мало поболим, или жена, или детя, то оставльше Бога — ищем проклятых баб-чародеиць, наузов и слов прелестных слушаем". В Азбуковнике, или Алфавите, сказано: "А бесовска нарицания толкованы сего ради, понеже мнози от человек приходящи к волхвам и чародеем, и приемлют от них некакая бесовская обояния наюзы и носят их на собе; а иная бесовская имена призываху волхвы и чародеи над ествою и над питием и дают вкушати простой чади, и тем губят душа человеческая; и того ради та зде писаны, да всякому православному християнину яве будет имя волчье, да нехто неведы имя волчие вместо агнечя приимет неразумием, мня то агнечье быти".
Митрополит Фотий в послании своем к новгородцам (1410 г.) дает такое наставление церковным властям: "Учите (прихожан), чтобы басней не слушали, лихих баб не приимали, ни узлов, ни примовленья, ни зелиа, ни вороженья". Но обычай был сильнее этих запретов, и долго еще "мнози от человек, приходящи к волхвам и чародеям, принимали от них некая бесовская наюзы и носили их на себе". В рукописных сборниках поучительных слов XVI столетия встречаем упреки: "Немощ волжбою лечат и наузы чаровании и бесом требы приносят, и беса, глаголемаго трясцю (лихорадку) творят(ся) отгоняющи… Се есть проклято. Того деля многи казни от Бога за неправды наши находят; не рече бо Бог лечитися чаровании и наузы, ни в стречу, ни в полаз, ни в чех веровати: то есть поганско дело". Царская окружная грамота 1648 года замечает: "А иные люди тех чародеев и волхвов и богомерзких баб в дом к себе призывают и к малым детем, и те волхвы над болными и над младенцы чинят всякое бесовское волхование". Болгарская рукопись позднейшего письма осуждает жен, "кои завезують зверове (вар.: скота) и мечки, и гледать на воду, и завезують деца малечки" (детей). Знахарям, занимавшимся навязыванием таких амулетов, давались названия наузника и узольника, как видно из одной рукописи С.-Петербургской публичной библиотеки, где признаны достойными отлучения от св. причастия обавник, чародей, скоморох и узольник. Наузы состояли из различных привязок, надеваемых на шею: большей частью это были травы, коренья и иные снадобья (уголь, соль, сера, засушенное крыло летучей мыши, змеиные головки, змеиная или ужовая кожа и проч.), которым суеверие приписывало целебную силу от той или другой болезни; смотря по роду немощи, могли меняться и самые снадобья. Иногда, вместо всяких целительных средств, зашивалась в лоскут бумажка с записанным на ней заговором и привешивалась к шейному кресту. У германских племен привязывались на шею, руку или другую часть тела руны (тайные письмена) для излечения от болезни и противодействия злому колдовству, и амулеты эти назывались ligaturae (в средние века) и angehenke. В христианскую эпоху употребление в наузах ладана (который получил особенно важное значение, потому что возжигается в храмах) до того усилилось, что все привязки стали называться ладанками — даже и тогда, когда в них не было ладана. Ладанки до сих пор играют важную роль в простонародье: отправляясь в дальнюю дорогу, путники надевают их на шею в предохранение от бед и порчи. В XVII веке был приведен в приказную избу и наказан батогами крестьянин Игнашка за то, что имел при себе "корешок невелик, да травки немного завязано в узлишке у (шейного) креста". Навешивая на себя лекарственные снадобья или клятвенные, заговорные письмена, силой которых прогоняются нечистые духи болезней, предки наши были убеждены, что в этих наузах они обретали предохранительный талисман против сглаза, порчи и влияния демонов и тем самым привязывали, прикрепляли к себе здравие. Подобными же наузами девы судьбы привязывали новорожденным младенцам дары счастья — телесные и душевные совершенства, здоровье, долголетие, жизненные радости и проч. Народные сказания смешивают дев судьбы с вещими чародейками и возлагают на тех и других одинаковые обязанности; так, скандинавские вельвы отождествляются с норнами: присутствуют и помогают при родах и предсказывают будущую судьбу младенца. В той же роли выступали у славян вещие жонки, волхвицы; на это указывает, с одной стороны, обычай приносить детей к волхвам, которые и налагали на них наузы, а с другой стороны — областной словарь, в котором повитуха, помощница при родах, называется бабка, глагол же бабкать означает: нашептывать, ворожить. Но приведенное нами объяснение далеко не исчерпывает всех поводов и побуждений, какими руководствовались в старину при наложении науз. Речения связывать, делать узлы, опутывать могут служить для указания различных оттенков мысли и, смотря по применению, получают в народных преданиях и обрядах разнообразное значение. В заговорах на неприятельское оружие выражения эти означают то же, что запереть, забить вражеские ружья и тулы, чтоб они не могли вредить ратнику: "Завяжу я, раб божий, по пяти узлов всякому стрельцу немирному, неверному, на пищалях, луках и всяком ратном оружии. Вы, узлы, заградите стрельцам все пути и дороги, замкните все пищали, опутайте все луки, повяжите все ратные оружия; и стрельцы бы из пищалей меня не били, стрелы бы их до меня не долетали, все ратные оружия меня не побивали. В моих узлах сила могуча змеиная сокрыта – от змея двунадесятьглавого". По сходству ползучей, извивающейся змеи и ужа с веревком и поясом, сходству, отразившемуся в языке (ужище— веревка — гуж и уж; в народной загадке пояс метафорически назван ужом), чародейным узлам заговора дается та же могучая сила, какая приписывается мифическому многоглавому змею.